Шар огненный все просквозил,
Все перепек, перепалил,
И, как груженый лимузин,
За полдень он перевалил,–
Но где-то там — в зените был
(Он для того и плыл туда),–
Другие головы кружил,
Сжигал другие города.
Еще асфальт не растопило
И не позолотило крыш,
Еще светило солнце лишь
В одну худую светосилу,
Еще стыдились нищеты
Поля без всходов, лес без тени,
Еще тумана лоскуты
Ложились сыростью в колени,-
Но диск на тонкую черту
От горизонта отделило,-
Меня же фраза посетила:
«Не ясен свет, пока светило
Лишь набирает высоту!
«Пока гигант еще на взлете,
Пока лишь начат марафон,
Пока он только устремлен
К зениту, к пику, к верхней ноте,
И вряд ли астроном-старик
Определит: На Солнце — буря,-
Мы можем всласть глазеть на лик,
Разинув рты и глаз не щуря.
И нам, разиням, на потребу
Уверенно восходит он,-
Зачем спешить к зениту Фебу?
Ведь он один бежит по небу —
Без конкурентов — марафон!
Но вот — зенит. Глядеть противно
И больно, и нельзя без слез,
Но мы — очки себе на нос,
И смотрим, смотрим неотрывно,
Задравши головы, как псы,
Все больше жмурясь, скаля зубы,-
И нам мерещатся усы —
И мы пугаемся — грозу бы!
Должно быть, древний гунн Аттила
Был тоже солнышком палим,-
И вот при взгляде на светило
Его внезапно осенило,
И он избрал похожий грим.
Всем нам известные уроды
(Уродам имя — легион)
С доисторических времен
Уроки брали у природы,-
Им апогеи не претили,
И, глядя вверх до слепоты,
Они искали на светиле
Себе подобные черты.
И если б ведало светило,
Кому в пример встает оно,-
Оно б затмилось и застыло,
Оно бы бег остановило
Внезапно, как стоп-кадр в кино.
Вон, наблюдая втихомолку
Сквозь закопченное стекло —
Когда особо припекло,-
Один узрел на лике челку.
А там — другой пустился в пляс,
На солнечном кровоподтеке
Увидев щели узких глаз
И никотиновые щеки…
Взошла луна — вы крепко спите.
Для вас светило тоже спит,-
Но где-нибудь оно в зените
(Круговорот, как ни пляшите)-
И там палит, и там слепит!..

Kai tulimiäččy tuulatti,
Kai pastoi se da polteli,
I ahtattu ku l’imuzin,
Tuaks keskipäiviä eistäldih, –
No kuzgi vie – ol’ piän piäl sie
(Se uidi sinne siksegi), –
Muut pyöritteli kai se piät,
Muut polteli se linnatgi.
Se asfal’tua ei sulatannuh
I kullannuh ei levoloi,
Vie Päiväinegi andua voi
Yht’ valonvägie huonuo vaigu,
Vie huijusteltih köyhytty
Sie pellot tyhjät, meččy pimei,
Vie udun hattarpalaštu
Sie vilunnukai polvih vieri,
–Jo Pyöröi hienon čerižen
Sie eroitteli taivasrannas, –
Kai aivoloih mun mieli astui:
”Ed valuo huavua kuni Palai
Vai nouzuu ližiäy hilläžeh!
”Kun’ Jättiläin’ on yläh nouzus,
Kun’ alganuh on maraton,
Kun’ lähtemäs se menoh on
Päin piäle, huippuh, ylimnoottah,
Eivelli vahnu tiähtimies
Voi ellendiä: on Päivöil – tuisku, –
Myö voimmo kodvat kaččuo sih,
Kai avvoisilmin, avvoisuuloin.
I meile, avvoisuuloil, vastah
Se varmah yläh nouzemas on,–
Miks Feban luokse huolittas se?
Se yksin juoksou taivahas ved –
Ei kilbailijua – maraton!
Nu vot – jon korgiel. Kaččuo paha
I kibei, silmis kyynelet,
Vai myö sit – očkat nenäle,
I kiirotammo, kiirotammo,
Piät koirien jytyi yläh päi,
Ain lipištellen, irvištäjen, –
I meile viikset bluaznittau –
I varuammo – jyryy gu andas!
Voi olla muinoin hunn Attila
Myös oli Päivöin poltama, –
Vot Päiväzeh päi kačahtih häi
Sid iški hänen aivoh mieli,
I meikan pohodijan sai.
Ved prokuazniekkoi kaikin tutah
(On niijen nimi – legion),
Ned ennemuinois aigolois
Vie suadih opastundua luonnos, –
Ei huippuloi hyö paheksuttu,
I sogiendassah kaččojes,
Hyö Päiväžen piäl eččie suadih
Mi pohodisgu iččeheh.
Gu  Valonandai tiedäs meijän,
Keh niškoi nouzou ainos se, –
Se jähmettys, dai pil’veh peittys,
Se juoksun kerras azettelis
Ku kinos tpruknu hädäine.
Vot kačahtellen peitoči sih
Läb’ stöklas nogevutetus
Kos täyttyvägiin’ čiritys, –
Yks nägi oččutukan liikal.
A tua – toin’ pläskah hyppiäldi,
Gu veripahkal Päiväžen piäl
Se nägi silmien ragožii
Da nikotinnoit šokkažetgi…
Jo nouzi kuudam – lujah maguat.
Teih nähte Päivöi maguav vie, –
No on piän piäl vie se kustahto
(Se pyörähteleh, kui ni pläššiet) –
I poltau sie, i soguau sie!..